Словно лебедь над Окою
проплывает город наш.
Его чудной красотою
Очарован весь пейзаж.

Так волшебны отраженья
Золотых его огней.
А сквозь кружева деревьев
Светят маковки церквей.

Несомненно, в целом мире
Есть красавцы города.
Но гостей своих Кашира
Очарует навсегда.

Околдует тихим всплеском
Голубой волны Оки
И малиновым рассветом
На рыбалке у реки.

А ещё красой девичьей.
От которой меркнет свет.
Ведь по стати и обличью
Каширянок лучше нет.

Не случайно каширянку
в жёны выбрал царь Иван.
Славят их красу тальянки.
Соловьи и друг баян.

От Каширы словно жилы
Протянулись провода.
А по ним электросилы
Освсщают города.

И об нашей ГРЭС в России
Слава добрая идёт.
Над Каширой вечер синий
В золотых огнях плывёт.

Мне часто снится комбинат,
Где отработал четверть века,
Где из меня, признаться рад,
Сформировали Человека.

Здесь годы зрелые прошли
В труде, заботах и тревогах.
Меня и беды не смогли
Согнуть на жизненных дорогах.

Каких людей я встретил там!
С сердцами полными поруки.
Делить готовых пополам
И радость встреч, и боль разлуки.

Их светлый ум, упорный труд,
Препоны всякие ломая,
Создали дивный город тут -
В местах болотистого края.

Не всякий город под Москвой
Со Ступино поспорить может
Он своей гордой красотой
Кого угодно заворожит.

А в комбинатских корпусах
Кипит по-прежнему работа,
Чтоб крепла всюду в небесах
Мощь русского аэрофлота.

Наперекор всему и всем,
В цехах сверкают сварок дуги.
За то упорство, между тем
Горжусь я вами, металлурги.

Горжусь, что в вашей был среде,
Что перенял рабочих хватку.
Вот почему я и во сне
Остался с Вами без остатка.

Могучий дуб, раскинувшись широко,
Рос на полянке в стороне лесной,
А за его спиной, в чащобе, недалеко
Рос тоже дуб, но только молодой.

Он так был строен, словно упирался
Своей курчавой шапкой в облака,
Но вскоре красотой своей зазнался
И начал оскорблять соседа-старика.

— Какой ты дуб, коль смотришь инвалидом,
Согнувшись под ударами ветров.
Я над таким твоим невзрачным видом
Смеяться круглосуточно готов.

Ты только желудями привлекаешь
Глубокой осенью к себе свиней,
И этим, знаешь, только подрываешь
Ты мой авторитет среди друзей.

Насмешкам отпрыска конца не видно,
Но дуб, прервал насмешника, сказав:
— Ты трижды сын мне, как тебе не стыдно
Над стариком смеяться для забав.

Я защищал от всякой непогоды
Тебя вот этой грудью, голубок,
И говорят нам прожитые годы,
Кто из нас дуб, а кто еще дубок.

Случается так в жизни иногда,
Тешутся отдельные юнцы,
Над теми, у кого седая борода,
Забыв о том, что это их отцы.

1958 г.

Ураган пронесся по газетам,
Будоража и волнуя мир:
Наш корабль к неведомым планетам
Скоро путь направит сквозь эфир.

Время, стой! Передохни немного.
Дай осмыслить чудо из чудес!
Наш Гагарин проложил дорогу
В сказочно далекий звездный лес.

Это — быль, действительность, не сказка.
Циолковский знал о том давно.
Он из тех, кто первым без опаски
В тайный космос прорубил окно.

И теперь по первенству и праву
Принимает Родина моя
Тот почет и ту большую славу,
Что ей шлет великая Земля.

1961 г.

Ухнул филин, распугав зайчишек,
Тенью заскользил среди ветвей.
Я пасу с ватагою мальчишек,
Утомлённых за день лошадей.

Хорошо нам под покровом ночи.
Мы сидим, прижавшись, у костра,
Рядом речка что-то нам лопочет -
Речь ее туманна и быстра.

В поле коростель кричит, бормочет,
Видно скучновато одному.
Но никто из птиц лететь не хочет
Разузнать, что надобно ему.

Чуткий лось, кусты раздвинув тихо,
С удивленьем посмотрел на нас.
На него вдруг свистнул кто-то лихо,
И, как призрак, он пропал из глаз.

Вдалеке село в огнях сверкает,
Слышны песни девичьи порой.
Звёздный мир таинственно мерцает,
Чашу опрокинув над луной.

Милое, безоблачное детство!
Как давно ты отмечалось мне.
От тебя я взял с собой в наследство
Скачки на рассёдланном коне.

А ещё — любовь к родному краю,
Свежесть чувств и дум своих полёт.
Оттого в душе моей, я знаю,
Вера во все лучшее живет.

1967 г.