Иней бусы развесил веером,
Утром вышел мороз из-за сосен,
И подул ветерок северный,
Но мудрец думу думать не бросил.

Так хотелось, чтоб в граде хрустальном,
Где людей пожилых немало,
Появился Центр социальный,
Чтоб тепло старцев всех согревало.

Осторожно прошел незаметно,
Юным был, но за много лет
Ненавязчиво и неприметно,
Укрепляясь, торил он свой след.

Вот уж деды с седыми усами
Улыбаются давней мечте:
Молодые девушки сами
Моют с мылом их в теплой воде.

И на праздник подарки приносят
Всем старушкам и старикам,
И о жизни расскажут, расспросят,
Как же лисы хватает всем вам?

Пусть как гимн Ваше имя поют,
Милосердье и Центр прославляем,
Пусть до неба, до звезд донесут,
Так светла ваша слава большая.

Разрумянились сады над крыльцом у Стаса,
Сочным соком налились к Яблочному Спасу.
И на солнышке играют гладким, круглым боком,
И за ветку просят тронуть, словно ненароком.

Только нежно прикоснусь к яблоньке душистой,
Звездопадом спрыгнут вниз с птичьим шумным свистом.
Веселись честной народ, заиграй гармошка,
Бог послал свои дары, подставляй лукошко.

И землице поклонясь. Позови соседа,
Благодати помолясь, яблочка отведай.
Испеки большой пирог, угости прохожих,
Так родилась на Руси, что всего дороже!

Раздари, отдай, отсыпь – наш обычай древний,
Русь моя. Развесились, нет тебя душевней.
Удиви весь Шар Земной щедростью и лаской
И восславь свой Спас святой песнею и пляской.

Какая музыка звучала!
Где мне найти ее начало?
Возможно в капельке дождя,
Что мне, искрясь, в окно стучала.

Быть может, в трелях соловья,
Что рано на заре проснулся,
В бурливом пении ручья,
Что убежал и вновь вернулся.

Возможно, в стрекоте сверчка
Я вдруг услышала начало,
Иль в нежном отзвуке смычка…
Какая музыка звучала!

Мне одиночество твое больней,
Чем осени щемящей рана.
В густые волосы аллей
Залез всей лапой ветер рваный.

Объятья бархатных лучей
Лениво солнце опустило
На белые тела церквей.
Краями туча зацепилась
                             За купола…

Любимая, не пей
Из одинокого бокала,
А то, что осень нашептала,
При встрече в мой бокал налей.

День хмурился,
                        – и массою творожной
Сырела хлябь вдоль колеи дорожной,
Забрызганною мордою бульдожьей
Машины нюхали чернеющий асфальт,
В пространстве сдавленном
                      казалось невозможным
Не ощутить берез острожных
Колючие штрихи –
                             ветвей тревожных
Штыки разящие туманную вуаль
Холодного изнеженного неба…
А там,за тучами,
                 над белоснежным гребнем
Горело солнце!
                           Но служил молебен
Уныло-матовый декабрь.