Какое-то «достоинство» сказало,
Что оно выше хлеба и земли.
Хлеб промолчал, земля не отвечала,
А годы шли.
И вот пришел тот год с привольным летом,
Серпа просили зрелые хлеба,
И в дымке соловьиного рассвета
Дремали золотые стога.
А тот, кто мнил себя превыше хлеба,
Лежал под холмиком все помнящей земли,
Над ним бездонно голубело небо,
И дни текли.
